Вопросы по законности проведения оперативно розыскных мероприятий

О допустимости участия адвоката в ОРМ

Эксперты «АГ» высказались о ситуации, когда адвокат был вынужден участвовать в ОРМ в интересах своего подзащитного
04 Июля 2018

Они согласились, что данный вопрос является сложным с точки зрения профессиональной этики, и пришли к общему мнению, что если речь не идет об исключительных случаях, то участие адвоката в ОРМ является недопустимым.

Конституционный Суд вынес несколько определений по жалобам осужденного за покушение на получение взятки бывшего сотрудника полиции Виталия Белоуса, две из которых затрагивают вопрос участия адвокатов в производстве оперативно-розыскных мероприятий.

Вместе с тем сам поднятый вопрос является куда более значимым, чем может показаться исходя из решений Суда. Особенно если учесть все обстоятельства дела, по которому был осужден гражданин Белоус, и ситуацию, при которой адвокат оказался участником ОРМ.

Обращения в КС
Как следует из определений, в доказывании вины заявителя использовались результаты оперативного эксперимента, проведенного с участием адвоката Г., которому сам Белоус предложил выполнить роль посредника в получении взятки. Также в качестве доказательства использовался протокол осмотра места происшествия в служебном кабинете адвоката, давшего в письменной форме свое согласие на производство этого следственного действия, в результате которого были изъяты деньги, служащие предметом преступления.

В первой жалобе Белоус оспаривал конституционность ч. 3 ст. 17 Закона об ОРД как допускающей использование конфиденциального содействия адвокатов при проведении оперативно-розыскных мероприятий без заключения с ними контракта. Во второй он ставил под сомнение конституционность положений ч. 1 и 2 ст. 7 «Законность при производстве по уголовному делу», ч. 2 ст. 29 «Полномочия суда» и ч. 6 ст. 177 «Порядок производства осмотра» УПК, поскольку они не обязывают следователя, дознавателя, орган дознания получать судебное решение для производства осмотра места происшествия в служебном кабинете адвоката вопреки п. 3 ст. 8 Закона об адвокатской деятельности, предусматривающего обязательность получения судебного решения на производство следственных действий в отношении адвоката.

Отказывая в принятии первой жалобы к рассмотрению, КС напомнил, что согласно ст. 17 Закона об ОРД отдельные лица могут с их согласия привлекаться к подготовке или проведению оперативно-розыскных мероприятий с сохранением по их желанию конфиденциальности содействия органам, осуществляющим ОРД, в том числе по контракту. При этом органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается использовать конфиденциальное содействие по контракту депутатов, судей, прокуроров, адвокатов, священнослужителей и полномочных представителей официально зарегистрированных религиозных объединений.

«Тем самым оспариваемая норма ограничивает использование содействия лиц, имеющих статус адвоката, органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, исключая возможность заключения с ними контракта, но не запрещает использование их содействия для подготовки или проведения оперативно-розыскных мероприятий на бесконтрактной основе», – указал Суд. При этом он уточнил, что так как ОРМ проводятся уполномоченными органами и их должностными лицами на основаниях и в порядке, установленных законом, то само по себе содействие частных лиц в проведении таких мероприятий не может рассматриваться в качестве ограничения конституционных прав.

Относительно второй жалобы Суд указал, что законодательное требование о проведении ОРМ и следственных действий в отношении адвоката на основании судебного решения направлено на обеспечение реализации конституционного права граждан на получение квалифицированной юридической помощи, предполагающей по своей природе доверительность в отношениях между адвокатом и клиентом, сохранение конфиденциальности информации, с получением и использованием которой сопряжено ее оказание, чему, в частности, служит институт адвокатской тайны. Данный институт призван защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента или других лиц в связи с предоставлением юридических услуг.

«Между тем, как следует из представленных материалов, следственные действия в отношении адвоката Г. или его доверителей не проводились. Не был доверителем адвоката Г. и не пользовался его юридическими услугами и заявитель, а потому нет оснований для вывода о нарушении его конституционных прав в его деле и в обозначенном им аспекте», – указал КС. Таким образом, по мнению Суда, заявитель, формально оспаривая конституционность норм закона, утверждает об использовании в его деле недопустимых доказательств и тем самым фактически выражает несогласие с постановленным в отношении него приговором, тогда как проверка законности и обоснованности приговоров не относится к компетенции Конституционного Суда.

Как отметили эксперты «АГ», по сути, Конституционный Суд не дал каких-либо значимых разъяснений. В частности, старший партнер АБ ЗКС Андрей Гривцов указал, что о возможности или невозможности участия адвокатов в оперативно-розыскных мероприятиях КС в данном случае также не высказался.

«Адвокатская газета» решила подробнее разобраться в ситуации и изучила приговор суда в отношении заявителя, попросив экспертов «АГ» прокомментировать обстоятельства, при которых адвокат оказался участником ОРМ, с точки зрения профессиональной этики.

Как адвокат оказался участником ОРМ
Как следует из приговора Анапского городского суда, бывший полицейский был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30 – п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ. В 2013 г., будучи старшим следователем следственного отдела ОМВД России по г. Анапа, В. Белоус возбудил уголовное дело в отношении Б. по ч. 4 ст. 159 УК РФ. Сообщив об этом подозреваемому, следователь предложил ему обратиться к адвокату, которому следует прибыть на встречу с ним.

Б. обратился к знакомому адвокату Г., которому следователь при встрече сообщил, что планирует задержать Б. по подозрению в совершении преступления, а после ходатайствовать об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Однако за взятку в размере 300 тыс. руб., которые Б. должен передать через адвоката, он согласен избрать более мягкую меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.

Адвокат проинформировал доверителя о вымогательстве взятки и рекомендовал ему обратиться по этому поводу в СКР, что тот и сделал. При этом Б., не сообщив своему защитнику, согласился на участие в ОРМ «оперативный эксперимент», проводимом УФСБ России по Краснодарскому краю. В рамках ОРМ под контролем оперативников Б. встретился со следователем Белоусом, который подтвердил размер взятки. Через несколько дней Б. сообщил своему адвокату, что согласился на условия следователя, и просил участвовать в передаче денег, на что тот ответил отказом.
После этого Б., не ставя в известность своего защитника, оставил в его кабинете пакет с муляжом взятки. После его ухода в кабинет адвоката вошли сотрудники ФСБ и СКР, которые провели осмотр места происшествия и изъяли муляж.

Далее, как следует из текста приговора Белоусу, адвокат Г. «добровольно изъявил желание участвовать в проведении ОРМ». Однако в приведенных показаниях самого защитника этот момент не разъяснен – указано, что он позвонил следователю и проинформировал его о том, что Б. оставил для него «бумажки». В дальнейшем адвокат еще раз встречался с Белоусом, который сообщил, что за деньгами приедет его знакомый адвокат.
Собственно, на этом все участие адвоката Г. в ОРМ исчерпывается. Через некоторое время следователь Белоус был задержан до того, как смог совершить преступные действия.

Тем не менее описанная в решениях КС и в приговоре в отношении В. Белоуса ситуация позволяет поднять вопрос о степени допустимости участия адвоката в оперативно-следственных действиях в ситуации, когда он, по сути, вынужден делать это в интересах своего подзащитного.
Как разрешается этическая проблема
Советник ФПА, член Квалификационной комиссии АП Ставропольского края Нвер Гаспарян напомнил, что Закон об адвокатуре, Закон об ОРД и Кодекс профессиональной этики адвоката запрещают сотрудничество адвокатов с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.

Нвер Гаспарян
Советник ФПА, член Квалификационной комиссии АП Ставропольского края
«Это необходимо рассматривать как важное этическое правило. Однако у него имеются исключения. Так, согласно Разъяснениям Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам по вопросам применения п. 3.1 ст. 9 КПЭА от 28 января 2016 г. № 01/16, в исключительных случаях в интересах своего доверителя дозволяется принять участие в оперативно-розыскных мероприятиях. Именно об этом исключении из правила указал КС РФ в своем определении, когда адвокат был вынужден принять участие в оперативном эксперименте в интересах своего доверителя. КС РФ расценил это как содействие для проведения оперативного мероприятия на бесконтрактной основе».

Нвер Гаспарян добавил, что могут быть иные исключения из общего правила, когда адвокат принимает решение участвовать в ОРМ в своих интересах либо в интересах членов своей семьи, когда в отношении них готовится или совершается преступление или когда самого адвоката задерживают со взяткой и предлагают принять участие в оперативном эксперименте в отношении должностного лица, дабы самому избежать уголовной ответственности. «Вместе с тем вне зависимости от позиции КС РФ, на мой взгляд, участие адвоката в таких мероприятиях должно иметь место в исключительных случаях, поскольку не может не подрывать доверия к нему самому и адвокатуре в целом», – подчеркнул он.

Адвокат АП Тверской области Алексей Иванов, добавил, что в разъяснениях КЭС ФПА установлен алгоритм действий адвоката в подобной сложной этической ситуации. «Адвокат, столкнувшись с угрозой причинения вреда своему доверителю, обязан убедиться в том, что такая угроза реальна; обсудить с доверителем меры ее ликвидации помимо обращения в правоохранительные органы, в частности осуществляющие оперативно-розыскную деятельность; поставить доверителя в известность о запретах для адвоката сотрудничества с органами, осуществляющими ОРД, установленных Законом и Кодексом; если без ОРД эффективно противостоять преступным действиям нельзя, постараться обеспечить участие в оперативно-розыскных мероприятиях других лиц, в частности самого доверителя; только если без участия самого адвоката в ОРД защитить интересы доверителя не представляется возможным, адвокат вправе разово содействовать (сотрудничать) в ОРД на бесконтрактной основе», – пояснил он.

Андрей Гривцов также высказался категорически против участия адвокатов в ОРМ.
Андрей Гривцов Старший партнер АБ ЗКС
«Полагаю, что подобное участие, направленное на выявление преступлений, совершаемых другими лицами, носит недопустимый характер вне зависимости от того, совершаются ли подобные действия адвокатом по поручению доверителя или по собственной инициативе. Деятельность, направленная на выявление, пресечение, раскрытие преступлений, является “неадвокатской”, а потому лично для меня категорически неприемлема».

Вместе с тем адвокат предположил, что из подобного нравственного запрета возможно одно-единственное исключение: когда адвокат выступает в качестве обычного гражданина, защищающего собственные права и интересы, т.е. когда речь идет об угрозе преступного посягательства в отношении самого адвоката. «При этом подобные ситуации, связанные с необходимостью обращения в органы, осуществляющие ОРД, за защитой, крайне редки. Поэтому случаи, когда адвокат, не противореча целям и задачам адвокатской деятельности, может участвовать в оперативно-розыскных мероприятиях, всегда должны носить исключительный характер», – пояснил он.

Касательно же конкретного уголовного дела эксперт отметил, что в данном случае адвокат, исходя из приговора, не являлся инициатором проведения оперативно-розыскных мероприятий, не обращался в правоохранительные органы и его участие в данных мероприятиях носило вынужденный характер, «либо же это было представлено таким образом со стороны органов, осуществлявших ОРМ». «В этой связи, не зная досконально всех материалов этого дела, достаточно сложно оценивать соблюдение этических принципов со стороны адвоката, да это и не входит в мою компетенцию: при необходимости оценку этому дадут органы адвокатского самоуправления. В отношении себя лично могу лишь повторить ранее озвученный принцип: считаю собственное участие как адвоката в любых оперативно-розыскных мероприятиях невозможным, этически неприемлемым и практически не допускаю ситуацию, когда такое участие можно было бы оправдать», – прокомментировал Андрей Гривцов.

Рассуждая о ситуации, в которой оказался адвокат Г., Алексей Иванов согласился, что она являлась этически сложной, явно содержала угрозу для его доверителя и избежать обращения в правоохранительные органы, скорее всего, было невозможно.

Алексей Иванов Адвокат АП Тверской области
«Я не вижу способа убедить следователя-вымогателя отказаться от своих намерений и одновременно не поставить под угрозу интересы доверителя. Следователь – независимая процессуальная фигура, и при желании ухудшить положение доверителя сделать это вполне в его силах. Заявление отвода следователю в данной ситуации либо обжалование его действий тоже сомнительно, поскольку указанные институты вряд ли распространяются на действия явно криминальные».

Вместе с тем Алексей Иванов заметил, что остается невыясненным, предупредил ли адвокат Г. своего доверителя о невозможности его участия в ОРД по этическим принципам, хотя он предположил, что разговор, скорее всего, имел место не с доверителем, а с сотрудниками соответствующих служб. Главный вопрос, по мнению эксперта, заключается в том, какие цели преследовались адвокатом при его участии в ОРД в данной ситуации. «Был ли соблюден баланс между необходимой безусловной пользой действий адвоката для доверителя и сохранением доверия общества к институту адвокатуры и профессии адвоката, основанном на принципах независимости и адвокатской тайны и подрываемом участием адвоката в тайном сыске?» – задался он вопросом.

В заключение Алексей Иванов указал, что участие адвоката в оперативно-розыскной деятельности, за исключением разового, вынужденного, крайне необходимого участия в случае действительной серьезной угрозы, недопустимо. «Каждый адвокат должен понимать, что негласное сотрудничество с оперативными службами подрывает авторитет адвокатуры, ставит под угрозу само понятие адвокатской деятельности как деятельности, опирающейся на полное доверие между клиентами и их адвокатами. Законодательно запретить адвокатам осуществлять деятельность, направленную на борьбу с преступностью, во-первых, невозможно, а во-вторых, и не нужно. Просто, если адвокат понимает, что его задачей становится не защита интересов своих доверителей, а защита интересов государства, ему нужно подобрать другую, возможно, более интересную и социально значимую профессию», – констатировал он.

Редакция «АГ» смогла выяснить, кем является адвокат Г., и связаться с ним, однако он отказался общаться с прессой по какому бы то ни было поводу, поэтому уточнить обстоятельства участия в ОРМ и узнать его мнение по данному этическому вопросу не удалось.
Глеб Кузнецов

Источник: www.advgazeta.ru/novosti/o-dopustimosti-...tiya-advokata-v-orm/

Только результаты ОРМ, проведенных по отдельному поручению следователя, дознавателя, подлежат обжалованию в рамках УПК .

Золотухин Борис Адвокат, член Совета АП Белгородской области

Обжаловать нужно. А реально? В заключение темы, поднятой в статье М. Глуховой «Обжалование невозможно» (АГ. 2018. № 10 (267)) и продолженной в материалах Р. Каширина «Развевая миф» (АГ. 2018. № 13 (270)), Н. Айрапетян «А нужно ли обжаловать?» (АГ. 2018. № 14 (271)), а также О. Арутюняна «Так можно или нужно обжаловать?» (АГ. 2018. № 15 (272)) о практике обжалования судебных постановлений, касающихся проведения оперативно-розыскных мероприятий (далее – ОРМ), которые ограничивают конституционные права граждан, автор, указывая на неточности некоторых коллег в понимании целей и задач оперативно-розыскной деятельности и ошибочность отождествления доследственной проверки и досудебного производства до возбуждения уголовного дела, считает, что необходимы разъяснения Пленума ВС РФ.

Только результаты ОРМ, проведенных по отдельному поручению следователя, дознавателя, подлежат обжалованию в рамках УПК
Ознакомившись с мнениями коллег, понял, что некоторые из них основаны на опубликованной судебной практике и во многом объясняются неточным пониманием как целей и задач оперативно-розыскной деятельности (далее – ОРД), так и стадий ОРМ, а именно целями и задачами ОРД и стадиями ОРМ определяется порядок судебного обжалования результатов ОРМ. Так, Мария Глухова и Нарине Айрапетян отождествляют все ОРМ с понятием доследственной проверки, а Роман Каширин, обоснованно указывая, что правовая основа судебных постановлений об ограничении конституционных прав граждан при проведении ОРМ «проработана и достаточна», на основании опубликованной судебной практики делает вывод, что, поскольку результаты ОРМ «приобщаются» к материалам доследственной проверки или материалам уголовного дела, обжалование вступивших в законную силу постановлений об их проведении осуществляется в суде кассационной инстанции в порядке гл. 47.1 УПК РФ.

Между тем порядок и механизм обжалования постановлений суда о проведении ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан и действий должностных лиц при их проведении, определен Федеральным законом от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее – Закон об ОРД), УПК РФ и разъяснен в постановлениях Пленума ВС РФ. Для того чтобы разобраться, в каком порядке должны обжаловаться обсуждаемые ОРМ (речь идет как о судебных решениях, ограничивающих конституционные права граждан, так и о результатах ОРМ), обратимся сначала к целям и задачам ОРД и основаниям для проведения ОРМ. Задачи ОРД определены в ст. 2 указанного Закона об ОРД и, на первый взгляд, связаны исключительно с выявлением, предупреждением, раскрытием преступлений, выявлением и розыском лиц, их совершающих. Однако анализ ст. 8 того же Закона позволяет заключить, что, помимо уже имеющихся уголовных дел или данных о подготавливаемых и совершаемых преступлениях, наличия поручений органов следствия и дознания, основаниями для проведения ОРМ являются необходимость сбора данных для принятия решений о допуске к сведениям, составляющим государственную тайну, и многие иные случаи, не имеющие никакого отношения ни к преступности, ни к уголовному процессу. А если деятельность осуществляется вне уголовного процесса, речи об обжаловании результатов ОРМ в порядке УПК РФ быть не может. В таких ситуациях право на обжалование ОРМ возникает на основании ст. 5 Закона об ОРД, т.е. в рамках КАС РФ.

До принятия КАС РФ подобные действия обжаловались в порядке гл. 25 ГПК РФ, и хотя постановление Пленума ВС РФ от 10 февраля 2009 г. № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» в связи с принятием КАС РФ не действует, в нем дано существенное разъяснение, что все, что сделано в рамках уголовного судопроизводства, не может быть обжаловано в рамках тогда гражданского, а сейчас административного судопроизводства, за исключением действий должностных лиц, не подлежащих обжалованию в порядке уголовного судопроизводства.

Даже при работе по выявлению и пресечению преступлений не всегда результаты ОРМ станут материалами того, что комментируемые авторы называют «доследственной проверкой», а если исходить из положений п. 9 ст. 5 УПК РФ, уже давно является досудебным производством до возбуждения уголовного дела или проверкой в порядке ст. 144 УПК РФ. И далеко не всегда результаты ОРМ по выявлению преступлений становятся материалами уголовного дела и доказательствами – зачастую они остаются нереализованными материалами дел оперативного учета. Разницу в понятиях «доследственная проверка» и «производство до возбуждения уголовного дела» полагаю существенной, поскольку первое позволяет включать в него действия в ходе ОРМ до получения сообщения о преступлении, тогда как второе – нет. Кроме того, уже более пяти лет норма ст. 144 УПК РФ говорит об отдельном поручении дознавателя, следователя на проведение ОРМ. Иными словами, если ОРМ проводятся до получения и регистрации сообщения о преступлении только на основании Закона об ОРД, тогда как после сообщения о преступлении они могут осуществляться на основании отдельного поручения дознавателя, а после возбуждения уголовного дела – следователя. И именно наличие отдельного поручения дознавателя, следователя позволяет обжаловать результаты ОРМ в порядке ст. 125 УПК РФ. В п. 4 постановления Пленума ВС РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» указано, что «в порядке статьи 125 УПК РФ могут быть также обжалованы решения и действия должностных лиц, органов, осуществляющих оперативнорозыскную деятельность по выявлению, пресечению преступлений, а также проверке поступивших заявлений и иных сообщений о совершенном или готовящемся преступлении в порядке выполнения поручения следователя, руководителя следственного органа и органа дознания». Повторюсь, но лишь отдельное поручение дознавателя, следователя на проведение ОРМ и является критерием отнесения ОРМ к предмету обжалования в рамках УПК РФ.

Очевидно, что до получения сообщения о преступлении, его регистрации и начала проверки нет уголовного процесса, и, следовательно, такого отдельного поручения быть не может. Итак, казалось бы, все понятно. Результаты ОРМ, связанные не с выявлением преступлений, а например, с допуском к той или иной работе (профессии), а также результаты ОРМ, направленных на выявление преступлений, но не реализованные в материалах проверок в порядке ст. 144 УПК и материалах уголовных дел, а также попавшие в материалы дел, обжалуются в рамках КАС РФ. И только результаты ОРМ, проведенных по отдельному поручению следователя, дознавателя, подлежат обжалованию в порядке ст. 125 УПК РФ.

Однако существует сложившаяся судебная практика обжалования ОРМ, проведенных без отдельного поручения следователя, в рамках как КАС РФ, так и УПК РФ, причем именно о последней упомянутой практике пишет Р. Каширин. То есть все не так просто, как хотелось бы. По многим уголовным делам ОРМ как раз и проводятся до того, как поступит сообщение о преступлении и состоится его регистрация. Результаты таких ОРМ получают дознаватель, следователь после их рассекречивания, и ознакомиться с ними сторона защиты может лишь при выполнении требований ст. 217 УПК РФ перед направлением дела в суд. И вот тут при полном теоретическом наличии права обжалования таких ОРМ возникает реальная проблема.

Судебные решения об ОРМ до начала проверки в порядке ст. 145 УПК РФ и возбуждения дела не могут быть предметом апелляционного, кассационного обжалования как проведенные без отдельного поручения следователя, поскольку выносились не в рамках УПК РФ, а в соответствии с нормами Закона об ОРД, который не предусматривает проверки таких постановлений вышестоящими судами. И именно на нее указал ЕСПЧ в постановлении от 18 сентября 2014 г. по делу «Аванесян против Российской Федерации» (жалоба № 41152/06), отметив, что законодательство РФ должно предоставить заинтересованному лицу, в отношении которого обследование (ОРМ) было проведено (или такому лицу каким-либо иным образом стало известно о существовании разрешения на это), процедуру и возможность, при помощи которых это лицо могло бы оспорить правовые и фактические основания судебного решения. ЕСПЧ также подчеркнул, что «… судебное постановление о разрешении на проведение оперативно-розыскных мероприятий не может быть пересмотрено вышестоящим судом. Закон “Об оперативно-розыскной деятельности” не предусматривает возможности обжалования этого решения даже после того, как необходимость содержать его в тайне пропадает либо потому что обследование было проведено, либо потому что заинтересованному лицу стало известно о существовании этого постановления». Формально Закон об ОРД предоставляет возможность оспаривания таких ОРМ в суд в рамках КАС РФ.

Однако если есть материал проверки или возбужденное уголовное дело, то и формально, и реально суд в административном производстве не вправе давать оценку процедуре и обстоятельствам получения материалов, ставших доказательствами в уголовном деле. Представляется, что возможность оспаривания судебных постановлений о проведении ОРМ должна быть не декларативной, а реально существующей в рамках Закона об ОРД и КАС РФ независимо от целей и задач ОРД. При этом, с моей точки зрения, для выполнения постановления ЕСПЧ по делу «Аванесян против Российской Федерации» достаточно даже не внесения изменений в существующие законы, а подробных разъяснений Пленума ВС РФ.

Источник: www.advgazeta.ru/mneniya/obzhalovat-nuzhno-a-realno/

ФСБ следит за адвокатами?
В ведомстве не дали «АГ» прямого ответа на вопрос о существовании в ФСБ отделов по адвокатуре, сославшись на гостайну
16 Октября 2018

Мнения представителей комиссий по защите прав адвокатов по данному вопросу разделились. Одни уверены, что такие отделы есть, при этом часть из них считает, что в этом нет ничего из ряда вон выходящего, а часть – что подобные спецподразделения могут действовать против адвокатов. Другие эксперты полагают, что подобную информацию не стоит воспринимать серьезно. При этом некоторые опрошенные указали, что знают о таком отделе только на «уровне слухов», в связи с чем вовсе отказались от комментариев.

В 2017 г. в «АГ» стала поступать информация о возможном наличии в управлениях ФСБ субъектов РФ отделов по адвокатуре. В частности, в жалобе на производство обыска у адвоката АП г. Москвы Максима Загорского указывалось, что следователь не получил судебное разрешение на производство обысков, однако до их производства начальник отдела адвокатуры УФСБ России по г. Москве и Московской области заверил представителя адвокатской палаты, что такие судебные постановления имеются.

В январе «АГ» обратилась в Федеральную службу безопасности с запросом, в котором просила подтвердить или опровергнуть информацию о существовании отделов по адвокатуре в системе ФСБ России, а в случае их существования – указать назначение, цели и задачи таких подразделений.

ФСБ направила ответ 15 марта, однако он затерялся в почте редакции, из-за чего «АГ» снова обратилась с запросом в ведомство. В повторном ответе ФСБ России, полученном в сентябре, сообщалось, что интересующая редакцию информация относится к сведениям, составляющим государственную тайну, и в соответствии со ст. 40 Закона о СМИ не может быть предоставлена.

В связи с таким уклончивым ответом «АГ» обратилась к представителям адвокатского сообщества с просьбой прокомментировать как позицию ФСБ, так и информацию о возможном существовании отделов по адвокатуре в ведомстве.

Председатель Комиссии по защите прав адвокатов АП г. Москвы Роберт Зиновьев отметил, что официальным достоверным письменным подтверждением существования в управлениях ФСБ субъектов Федерации отделов (иных подразделений) адвокатуры не располагает, однако 6 июня 2017 г. общался с сотрудниками УФСБ по г. Москве и Московской области по уголовному делу в отношении адвоката Максима Загорского.
«Приглашение для участия последовало по телефону от заместителя начальника ГУ МЮ РФ по г. Москве. После него позвонил человек, представился заместителем начальника управления “М” – начальник отела адвокатуры УФСБ по г. Москве и Московской области и попросил поучаствовать при обыске в качестве представителя от АП г. Москвы. При этом принадлежность сотрудников ФСБ к “отделу адвокатуры” не указывалась», – рассказал Роберт Зиновьев. Он добавил, что на основе этого примера давал рекомендации по организации работы по защите прав в московском регионе адвокатам, которые недавно перевелись из субъектов РФ в Москву.

Роберт Зиновьев считает, что такой отдел создан в связи с тем, что адвокаты стали коррупционно уязвимыми. Он указал, что управление «М» занимается контрразведывательным обеспечением правоохранительных органов, и вполне логично, занимаясь борьбой с коррупцией в судейском корпусе, полицейском и прокуратуре, что в поле их зрения часто попадают адвокаты, которые участвуют в коррупционных преступлениях.

При этом он высказал опасения, связанные с работой таких подразделений: «Думаю, что, как во всякой работе правоохранителей, здесь не устранена порочная практика палочной дисциплины. Вероятно, что этому подразделению для оправдания своего существования нужны показатели, и здесь кроется опасность в том, что они могут не только очищать наши ряды от “неправильных” адвокатов, но и создавать провокации с целью создания видимости раскрытия преступлений, улучшения эффективности подразделения. Однако, возможно, это и благородная цель из лучших побуждений».

Председатель Комиссии АП Московской области по защите профессиональных и социальных прав адвокатов Вадим Логинов пояснил, что на федеральном уровне существует управление «М», которое занимается контрразведывательным обеспечением в сфере юстиции. «На уровне Управления ФСБ по г. Москве и МО этот отдел был воссоздан после арестов в руководстве Следственного комитета РФ, когда была расформирована так называемая служба внутренней безопасности – Главное управление межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СК РФ. Тогда же на уровне субъекта Москвы и области был создан отдел “М”, в котором также существуют отделения и направления, которые занимаются именно контрразведывательным обеспечением, в том числе в отношении адвокатов», – указал Вадим Логинов. По его словам, задачами подразделения в отношении адвокатов являются выявление и раскрытие таких преступлений, как мошенничество, посредничество во взяточничестве и дача взятки.

«Эта система была и есть с советских времен. Сейчас она более расширилась, вообще аппарат управления расширился по сравнению с Советским Союзом», – отметил Вадим Логинов. При этом он добавил, что адвокатов Московской области привлекали к уголовной ответственности и дела направляли в суд в том числе и сотрудники ФСБ, однако в каждом случае в действиях адвоката усматривался состав преступления.
В то же время председатель Комиссии по защите прав адвокатов АП Белгородской области Ерлан Назаров более серьезно воспринял ситуацию. По его мнению, сейчас едва ли можно считать, что адвокаты полноценно защищены не только от несанкционированного либо не обоснованного весомыми обстоятельствами и аргументами проникновения заинтересованных оперативных структур в их профессиональную деятельность, взаимоотношения с клиентами, коммуникативную сферу, но и прямых провокаций, попыток скомпрометировать, повлиять на позицию и т.п.

Ерлан Назаров предположил, что контроль телефонных и иных переговоров адвоката, его почтовой корреспонденции и т.п. может вестись ФСБ по делам оперативного учета в отношении иных лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении соответствующих категорий преступлений, исключительно с целью получения представляющей интерес информации. «Естественно, что об этом никто нас в известность не поставит. Законно это было или нет, мы, в свою очередь, оценить не сможем в силу неосведомленности о проведении подобных ОРМ», – указал адвокат. При этом он отметил, что считать это достаточным основанием для выделения адвокатов в отдельную категорию лиц и передачу их под «опеку» органов безопасности не позволяют никакие натяжки.

Комментируя ответ ФСБ редакции «АГ», Ерлан Назаров указал, что поскольку представитель ведомства не сказал однозначного «нет» на поставленный вопрос, то такой ответ следует расценивать скорее как «да»: «В случае отсутствия в системе службы таких подразделений очевидно, что информация об этом не могла претендовать на государственную тайну, если здесь не сыграла роль банальная тяга к ореолу секретности».

«Но какая бы структура не “занималась” адвокатами, вывод следует один – нам необходимо быть бдительными, сплоченными, не поддаваться на провокации, строго стоять на позициях закона, профессионально и квалифицированно пользоваться своими полномочиями, строго соблюдать возложенные обязанности», – указал Ерлан Назаров.

Председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Ленинградской области Евгений Тонков считает, что действительно существует определенное подразделение ФСБ, которое контролирует адвокатов и которое проявилось в деле Михаила Беньяша. При этом он указал, что вряд ли какие-либо действия ФСБ могут стать известными, поскольку служба работает как спецорган, который имеет полномочия по скрытому наблюдению, а также «прослушке» телефонов.

«В каждом государстве есть спецслужбы, и они действуют скрытно. Адвокаты должны понимать, что за ними наблюдают. Запрос “АГ” очень хорошо демонстрирует тонкие места нашей деятельности, которые нам нужно четко понимать», – указал Евгений Тонков, добавив, что, по его мнению, целью структурного подразделения ФСБ, контролирующего адвокатов, является получение той информации, которой владеет адвокат.
Председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП Новосибирской области Александр Полковников указал, что за время его работы в комиссии от адвокатов АП Новосибирской области сообщений о наличии отдела по адвокатуре в составе подразделений экономической безопасности Управления ФСБ России не поступало. «Были обращения о том, что Управлением ФСБ по Новосибирской области вводились ограничения на выезд адвокатов за пределы РФ в связи с их участием в судебных заседаниях при рассмотрении уголовных дел, имеющих гриф “секретности” и составляющих государственную тайну. Как правило, после общения с сотрудниками ФСБ такие ограничения для адвокатов снимались», – рассказал Александр Полковников.

Некоторые представители комиссий по защите профессиональных прав адвокатов отказались от комментариев, сославшись на то, что достоверной информацией о наличии в управлениях ФСБ субъектов РФ отделов по адвокатуре не располагают. При этом один из представителей посоветовал обратиться к адвокату АП г. Москвы Александру Баляну, который изучал данный вопрос.

В комментарии «АГ» Александр Балян сообщил, что, по его информации, подразделения ФСБ по адвокатуре существуют только в центральном аппарате службы и столичных управлениях. «В большинстве регионов как численность сотрудников управлений ФСБ, так и характеристики объекта их потенциального внимания не предполагают ни необходимости, ни возможности создания подобных тематических подразделений.

Адвокатура в целом выглядит достаточно влиятельным и организованным институтом гражданского общества (на фоне остальных) и в условиях мобилизационной модели государственного управления логично становится объектом регулярного мониторинга и попыток контроля со стороны аппарата государственного управления, в том числе и органов госбезопасности», – указал адвокат.

Александр Балян предполагает, что подразделения занимаются сбором и анализом информации о средствах и методах организации работы адвокатов по делам, находящимся в сфере специальных интересов службы, выработкой для пользования иными подразделениями средств и методов контроля и преодоления «противодействия» по указанной категории дел со стороны защиты, налаживанием контактов в среде наиболее влиятельных и информированных адвокатов, в органах адвокатского самоуправления и иной аналогичной деятельностью.

«При этом официальные цели создания таких подразделений могут как отличаться от фактических целей, так и не соответствовать реальной практике», – считает Александр Балян.

Между тем председатель Комиссии по защите прав адвокатов ФПА РФ Генри Резник считает, что нельзя серьезно воспринимать информацию о существовании адвокатских подразделений в ФСБ.

«Если утечка верна, то объяснения могут быть двоякие. Первое – ведомству спустили немереные деньги и их надо осваивать, в связи с чем искусственно создаются такие направления, которые не имеют под собой разумного обоснования. Второе объяснение – ФСБ хочет выяснить, к каким адвокатам можно обращаться в случае необходимости защиты сотрудников службы. Я думаю, что надо перепроверить информацию, и если удастся подтвердить эти сведения, то срочно в плане повышения квалификации разработать специализацию по осуществлению защиты сотрудников ФСБ», – пошутил Генри Резник.

Марина Нагорная

Источник: www.advgazeta.ru/novosti/fsb-sledit-za-advokatami/

P.s. Уважаемые коллеги, посетители сайта внимательно несколько раз прочитал статью Марины Нагорной «ФСБ следит за адвокатами?». Хочу поделиться с Вами своим субъективным мнением (комментарием).

Во-первых я не согласен с тем, что отдельные авторы считают, что целью структурного подразделения ФСБ, контролирующего адвокатов, является получение той информации, которой владеет адвокат, что адвокаты должны понимать, что за ними наблюдают, что спецподразделения могут действовать против адвокатов.

Согласен -адвокаты, граждане должны понимать, что действительно в структуре ФСБ существует управление «М» которое занимается контрразведывательным обеспечением правоохранительных органов. Штат указанных подразделений зависит от объема работы и естественно есть специализация (как в следствии, ОЭБиПК, ОУР (УУР) сотрудники работающие по конкретной линии (специализации), которые проводят проверку сообщений оперативной информации и заявлений граждан в отношении адвокатов. Естественно нельзя сравнивать количество таких сотрудников в подразделениях ФСБ Москвы, СПб и Амурской области, Читинской области. Тот, кто, когда либо руководил каким, либо подразделением в правоохранительной системе, тот знает, как формируются штаты, когда подразделение выводиться за штат.

Все юристы, обучаясь в ВУЗ на первых курсах изучали дисциплину «Правоохранительные органы» в которую входит и Адвокатура, отдельные адвокаты даже изучали такую дисциплину как «Правовые основы оперативно-розыскной деятельности».

Если даже не изучали то полагаю должны знать и помнить, что в Интернете в открытом доступе каждый желающий может ознакомиться с ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», на основании которого оперативные сотрудники ФСБ, как и оперативные сотрудники МВД и других правоохранительных органов могут на основании п.8 ст.6 при осуществлении ОРД проводить гласно и негласно ОРМ в т.ч как и указанно было в статье наружное наблюдение, прослушивание телефонных переговоров и т.п. Однако адвокаты, да и граждане должны знать, что указанные ОРМ возможны лишь при получении, поступлении оперативной информации в ФСБ отношении конкретного гражданина (адвоката), что он участвует, готовиться совершить тяжкое преступление.

Поэтому при поступления оперативной информации или официального заявления конкретного гражданина в отношении адвоката принимается решение о проведении ОРМ в отношении конкретного адвоката и в этом ничего таково нет. Это нормальная практика и в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Можно привести не один пример проведения ОРМ сотрудниками ФСБ проведенных в отношении своих сотрудников, в Интернете при желании посетители сайта могут найти такую конкретную информацию.

Согласен, что отдельные сотрудники ФСБ допускаю нарушения закона в отношении конкретного адвоката и коллегий адвокатов. В статье есть информация Председателя Комиссии по защите прав адвокатов АП г. Москвы Роберта Зиновьева, что он не располагает достоверной информацией существования в управлениях ФСБ субъектов Федерации отделов (иных подразделений) адвокатуры не располагает, однако 6 июня 2017 г. общался с сотрудниками УФСБ по г. Москве и Московской области по уголовному делу в отношении адвоката Максима Загорского.
«Приглашение для участия последовало по телефону от заместителя начальника ГУ МЮ РФ по г. Москве. После него позвонил человек, представился заместителем начальника управления “М” – начальник отела адвокатуры УФСБ по г. Москве и Московской области и попросил поучаствовать при обыске в качестве представителя от АП г. Москвы. На основе этого примера давал рекомендации по организации работы по защите прав в московском регионе адвокатам, которые недавно перевелись из субъектов РФ в Москву. Это положительный пример, но есть и отрицательные примеры. Которые были опубликованы в Адвокатской газете по адресу: www.advgazeta.ru/novosti/krasnoyarskie-a...aty-obratilis-v-oon/

Подведя итог, хочу присоединиться к словам адвоката Ерлан Назарова и пожелать коллегам: строго стоять на позициях закона, профессионально и квалифицированно пользоваться своими полномочиями, строго соблюдать возложенные обязанности. Тогда за адвокатом не будет со стороны ФСБ вопросов и слежки.

Добрый день. На основании рапортов сотрудников полиции предъявлено обвинение нашему сыну других показаний нет, сын арестован. На сколько законны такие доказательства. Спасибо за любой ответ
С. Стариков, Московская область

Доброго дня! Для развернутого ответа информации не достаточно, надо видеть материалы которые послужили основанием для избрания меры пресечения Вашему сыну. Единственное , твердо могу Вам сообщить, что в силу ч.2 ст.74 УПК РФ рапорта сотрудников милиции об обнаружении в действиях Вашего сына признаков преступления доказательствами его вины , таковыми не могут являться и их следует исключать.

Если Вам необходима дополнительная юридическая консультация, Вы проживаете в московском регионе позвоните мне на Viber и WhatsApp звонок бесплатный, мы договоримся о конкретной дате и времени встречи в коллегии адвокатов.

Федеральный закон от 14 июля 2022 г. N 307-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации"

Ужесточено наказание за пытки, совершенные представителями власти.

В УК РФ внесены поправки, повышающие ответственность за пытки, совершенные представителями власти, переводя это преступление в разряд особо тяжких.

Статья о превышении должностных полномочий дополнена положением о наказании за применение пыток, предусматривающим лишение свободы от 4 до 12 лет с лишением права занимать отдельные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 10 лет. Кроме того, если применение пытки повлечет по неосторожности смерть потерпевшего или причинение тяжкого вреда его здоровью, то такое деяние будет наказываться лишением свободы на срок от 8 до 15 лет с лишением права занимать отдельные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 20 лет. Также расширен перечень отягчающих обстоятельств при превышении должностных полномочий.

Дано новое определение пытки, в которое включается такая цель ее применения, как "запугивание". Пыткой не будет считаться причинение физических или нравственных страданий, которые возникают в результате правомерных действий должностного лица или другого лица либо неизбежно сопряжены с такими действиями.

В статью "Принуждение к даче показаний" вводится новый субъект преступления - сотрудник правоохранительного органа. За принуждение к даче показаний с пыткой, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего или причинение тяжкого вреда его здоровью, предусматривается лишение свободы на срок от 8 до 15 лет с лишением права занимать отдельные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до 20 лет.

С полным текстом федерального закона, посетители сайта при желании могут ознакомиться по адресу: www.garant.ru/hotlaw/federal/1555225/